[Skip-Beat]

Название: Предсказательница.
Авторы: Отори, Mishka
Бета: Meio
Фендом: Skip Beat!
Статус: закончен
Пейринг: Кеко/Фува, Фува/Кёко, Рен/Кёко
Рейтинг: от R до NC-17
Жанр: стёб, романтика
Размер: миди
Размещение: с разрешения беты
Дисклаймер: все права на героев принадлежат Накамуре-сан
Саммари: идея о фике возникла после просмотра «Шокирующая Азия - 3». У всех троих вместе^^

часть 1

Кёко сидела в высоком кресле. Сумрак перед ней разгоняли отсветы пламени, клубящегося в высоких светильниках. Главная Абра храма Кадабры ожидала посетителей. Каждый месяц в полнолуние в храм тянулись желающие узнать своё будущее. Кёко с досадой думала о надоедливых людях, которые мечтают о славе, богатстве, власти. Все они приходят к ней, ожидая помощи свыше, даже не пытаясь использовать свои собственные силы. Абра нахмурилась. Каждое полнолуние поток людей с их эмоциями и желаниями высасывал из неё все силы. Поднявшись, с кресла, Кёко спустилась со ступеней и подошла к старинному медному, тщательно отполированному, зеркалу и заглянула внутрь. Она нравилась себе: её волосы длинные и шелковистые украшала диадема из меди, покрытая замысловатой вязью скани и крупными кабошонами черных камней с четырёхлучевой звездой внутри и багровым отблеском. Такие же камни, больше напоминавшие по внешнему виду сгустки запёкшейся крови, были вставлены в браслеты, надетые на плечи, запястья и узкие лодыжки. Кёко подошла вплотную к зеркалу, продолжая рассматривать свое отражение. Её глаза, невыразительного желтого цвета при дневном освещении, преобразились в сумраке храма. Казалось, что в них огненными языками пляшет пламя, переливаясь желтыми, оранжевыми и красными сполохами. Жрица улыбнулась себе. Закинув руки за голову и приподняв тяжелую массу волос, девушка неторопливо и придирчиво оглядывала свой наряд. Собственно, нарядом его трудно было назвать, она была почти нагая: небольшие медные диски, соединенные цепью, сделанные так же, как браслеты и диадема, закрывали ареолы и соски упругих полушарий груди, тонкую талию обнимал широкий медный пояс, от которого спускалось множество цепочек с мелкими плоскими, зеркально отполированными звеньями. Даже при лёгком движении жрицы эти тонкие длинные цепи, собранные в подобие юбки, издавали мистический тихий металлический звук, отдалённо напоминавший шелест сухих листьев.Кёко опустила руки, и волосы дождём рассыпались по плечам, закрыли спину. Вытянув пальцы, Главная Абра залюбовалась длинными острыми ногтями, покрытыми ярко-красным лаком. На каждом ногте был изображен полумесяц, развернутый соответственно фазе луны, а на ногтях больших пальцев красовались полные диски. Лунный рисунок на ногтях правой руки был белого цвета, на ногтях левой – черного. Чуткое ухо уловило негромкий шум и движение у входа. Это заставило жрицу закончить любование у зеркала и вернуться в кресло.
Тонкие смуглые нагие девушки, лица которых были закрыты масками, изображавшими крик, ввели первого страждущего, опустились на колени, вытянули руки вперед, затем легко поднялись и исчезли, шагнув в сумрак боковых ниш, оставив посетителя наедине с Главной Аброй. Кёко неподвижно сидела в кресле, неторопливо изучая . Это был стройный блондин, среднего роста. Он неловко осматривался, привыкая к сумраку храма. Кёко ощутила прилив жгучей ненависти. Высоким тонким голосом, многократно отражающимся от стен, она произнесла.
- Шотаро… подойди.
Юноша вздрогнул и несмело сделал несколько шагов вперед. Он не понимал, откуда раздаётся этот высокий звенящий голос, заполняющий вокруг него всё пространство. В глубине храма, между двумя светильниками, он видел огненную статую в высоком кресле. Статуя протянула левую руку и поманила его. ШО ( а это был Фува Шо собственной персоной) робко приблизился к ступеням, ведущим к креслу, на котором восседала жрица, и опустился на колени. Кёко рассматривала его с мстительным наслаждением. Она с удовольствием бы огрела этого самовлюблённого болвана одним из светильников с пылающим пламенем, если бы только могла вырвать их из каменного пола. Фува устремил на неё щенячий взгляд. Конечно, он не мог её узнать, он даже представить себе не мог, что эта маленькая замухрышка Кёко станет Главной Аброй храма Кадабры и великой предсказательницей. Жрица произнесла своим пронзительным, наполненным смесью ненависти и презрения, голосом: «С чем ты пришел к Кадабре? Что желаешь ты узнать от Великой?» Фува заблеял что-то о своём таланте, о голосе, о поклонниках. Кёко прервала это невразумительное бормотание.
- Говори кратко. Лишние слова не нужны. Что ты хочешь?
- Я… мне.. . Я хочу узнать будущее. – хрипло произнёс Шотаро.
Кёко поднялась с кресла. Тонкие цепи вокруг её бёдер и ног издавали грустный звенящий шелест. Она медленно и величаво спустилась с кресла, краем глаза наблюдая за раскрывшим рот юношей. Слегка покачивая бедрами, держа спину очень прямо, Главная Абра направилась к одной из ниш, коротко бросив на ходу «Следуй за мной». Внезапно, словно из ниоткуда, появилась тоненькая смуглая служительница в маске. Поклонившись Великой Абре, она юркнула в нишу, ведущую в квадратное помещение с низким потолком. Быстро зажгла четыре высоких светильника, вспыхнувших ярким пламенем, упала на колени перед вошедшей Кёко и легко упорхнула, словно растворившись во мраке храма. Кёко обошла все светильники, щедро бросая в каждый сухие травы, пропитанные благовониями, одуряющий запах которых постепенно наполнял низкое и тесное помещение, где проходило таинство предсказания будущего. Посреди него, на зеркально отполированной площадке, были установлены два медных столба с перекладиной. Кёко повернулась к юноше.
- Сними свои одежды. Ничего не должно мешать проявлению будущего. Проходи к священным столбам, становись в центр зеркала, ухватись руками за перекладину, чтобы не упасть, когда будущее покажет тебе свой лик.
Фува торопливо раздевался, путаясь в штанах , рубашке. Кёко молча стояла и смотрела на то, как он голый робко проходит к столбам, несмело протягивает руки к перекладине, пытаясь унять дрожь, сотрясавшую всё его тело. Кёко подошла к юноше со спины, прижалась к нему так, что острые шипы на дисках, прикрывающих груди, ранили кожу, на спине Шо выступили маленькие капельки крови. Жрица прижималась всё теснее. Фува застонал. Её руки медленно двигались по его бокам, бёдрам, животу. Жаркий шепот зазвучал в ушах юноши : «стрела твоего компаса должна указать направление будущего». Глаза парня затуманились, он стонал, делал нервные глотательные движения, всхлипывал. Кёко устало посмотрела в зеркальный пол, на котором расставив ноги в стороны, стоял её смертельный враг. « Н-да, стрелочка-то у компаса того, маловата….» Кёко тихонько хрюкнула. Каждый столб имел небольшое углубление, в левом столбе хранился серебряный сосуд с неизвестной жидкостью , обладавшей острым пряным запахом, в углублении левого столба хранился короткий тупоконечный жезл , диаметром в палец, с равномерными утолщениями на стволе. Кёко опустилась на колени. Она несколько раз повращала жезл в сосуде, а затем неторопливо, наполняясь мстительным наслаждением, ввела его в задний проход. Фува часто-часто задышал, застонал, но не выпустил перекладины из рук. Кёко неторопливо вращая жезл то вправо, то влево, то углубляя, то вытаскивая, вдохновенно врала о том, что складки мантии его будущего покрывает налёт славы. Периодически замолкая, от душившего её смеха, всхлипывая от злобной радости, она рисовала фантазийные картины пока Шо, громко икнув, не выпустил перекладину и не упал к её ногам, одурев от запаха благовоний и ещё какого-то очень сильного чувства, сопровождавшегося жжением в заднем проходе.
Кёко устало поднялась. Несколько молоденьких служительниц впорхнули в комнату предсказаний и опустились на колени.- Унесите его, прикройте срам, дайте воды, чтобы очухался, а затем выпроводите за ворота храма. Великая Абра повернулась спиной и медленно направилась к выходу, растворяясь в сумраке храма.
Актриса Могами Кёко открыла глаза: «Приснится же такое». Она вздохнула. В комнате было душно, несмотря на распахнутые окна. Кёко зевнула, сладко потянулась и снова закрыла глаза, погружаясь в сон. Теперь перед её глазами развернулась совсем другая картина

часть 2

Её куда-то несли. Двигаться жрица не могла: девушку завернули во что-то плотное и тёплое. Было трудно дышать, не хватало воздуха. Кёко лежала не двигаясь, чтобы не тратить силы напрасно, мысленно успокаивая себя. Она чувствовала мерный ритм шагов, периодически впадая в оцепенение. Шаги неизвестных носильщиков стали более громкими и гулкими, словно они шли в каменном туннеле. Наконец-то процессия остановилась. Кёко, плотно завернутую в толстый кокон, осторожно опустили и начали медленно разворачивать. Девушка уперлась обеими ногами в каменный пол. Когда душный покров был снят, она зажмурилась от яркого света факелов. Глубоко вдохнув прохладный и немного влажный воздух, Верховная Абра расправила плечи и осмотрелась. Её несли крепкие коренастые парни, которые выстроились в две шеренги вдоль каменных стен довольно просторной пещеры. Высокие светильники, почти такие же, как в Главном храме Кадабры, но в значительно большем количестве, освещали пространство. Двое парней отделилось от стены, железной хваткой сдавили тонкие запястья Кёко и подвели её к краю ковра, украшенного странным мрачным замысловатым орнаментом. В центре ковра, спиной к окружающим, стоял мужчина. Его руки, спина были затянуты кожаными ремнями, талию, узкий таз и бёдра закрывала кожаная юбка. Мужчина медленно повернулся, в ту же секунду охранники, крепко державшие девушку, отступили и склонились в глубоком поясном поклоне, уткнув пальцы в камни пола.
Кёко молча всматривалась в красивое надменное лицо мужчины, которого она долгое время считала самым дорогим для себя человеком, который принёс ей столько горя, который просто использовал её….
- Шотаро – медленно произнесла она, - как ты посмел?
Кёко не могла видеть, как в её глазах вспыхнуло пламя. Фува отшатнулся, его губы искривились в глумливой улыбке.
- Ты – крикнул он высоким голосом. Казалось, он забьётся в истерике. Однако он смог справиться с собой и уже более тихо, словно шипя, произнёс:
- Ты, Верховная Абра, смеялась надо мной, когда я пришел в храм Кадабры за помощью, я пришел, чтобы узнать будущее, а ты, ты…. – он угрожающе вытянул руку в направлении девушки. Лицо Фувы искажала злость, обида, глаза наполнились слезами ненависти. Кёко не двигалась. Она впилась взглядом в переносицу своего бывшего возлюбленного и произнесла глухим голосом.
- Фува, ты так и остался глупым и близоруким. Твоё будущее в тебе самом,- вспомнив своё предсказание, Великая Абра улыбнулась, её улыбка казалась демонической.- Разве ты не знаешь, Фува, что никто не может ничего предсказать, каждый видит только то, что хочет увидеть…
Юноша всхлипнул: «Сейчас я покажу тебе, твоё прошлое и настоящее, Великая Абра!» Шотаро распахнул свою кожаную юбку. Кёко выпрямилась. Мужское достоинство Фувы Шо было упрятано в довольно массивную броню, украшенную вкрапленными в неё самоцветами.
Кёко надменно усмехнулась.
-Не великоваты доспехи?-
Фува взвыл. Жрица спокойным голосом продолжала: «Великая Кадабра приказала мне, своей Абре, сделать тебе магический массаж с маслом, в которое добавлено четное число капель масла жгучего перца, дабы вернуть тебя, неразумного, из мира воздушных замков в котором ты живёшь на землю для того, чтобы ты своим задом, если у тебя нет мозгов, ощутил ту боль, которую ты щедро раздаёшь всем окружающим тебя людям, смеясь над их чувствами, используя и растаптывая их. Возможно, что я перестаралась с количеством капель перца,- Кёко на секунду замолчала – но, я хотела как лучше. Великая Кадабра не сказала, сколько точно нужно капель. Если так сильно жгло, нужно было прийти, служительницы помогли бы тебе, ну или холодненького чего-нибудь приложить, ванночки с молоком, говорят, помогают, особенно ледяные.
Фува, скрипя зубами, в клочья разорвал все ремни, стягивающие его запястья. Сжав кулаки, он медленно подступал к Кёко. Она рассмеялась звонким высоким смехом, медленно вытянула тонкую шпильку из своей пышной причёски, провела по ней длинным ногтем и палочка вспыхнула белым пламенем. Белый едкий дым закрыл её от всех, вокруг раздавались мощные громовые раскаты.

Кёко распахнула глаза. За окном бушевала июльская гроза, освещая отсветами молний тонкие портьеры, украшенные ручной вышивкой. Девушка села в постели. Края широкой кровати терялись в ночном сумраке. Кёко делала глубокие вдохи, чтобы унять своё бьющееся сердце. Внезапно прохладная и сильная рука легла ей на спину. Тихий голос прошелестел: «Любимая, что с тобой? Приснился кошмар? Ты стонала и смеялась, как дьяволица. Всё время говорю, не ешь на ночь». Кёко улыбнулась: «Рен… Как хорошо, что ты со мной». Она попыталась поймать его руку, которая ускользала, прикасаясь к самым неожиданным местам тела девушки.
- Просто…
-Просто что?

часть 3

Пальцы Рена медленно и нежно разминали кожу на спине Кёко. Она вздохнула.
- Мне приснился странный сон. Я видела какой-то храм, в котором жрица предсказывала будущее по… кхм…, - Кёко замолчала, не зная, какие подобрать слова, чтобы описать увиденное во сне. Кроме того, она боялась спугнуть прикосновения Рена. Но Рен и не думал пугаться. Он придвинулся ближе, его руки перешли на плечи, а затем ласково, но настойчиво опустились на грудь и замерли. Девушка прикрыла их своими ладошками. Рен прижимал любимую к своей груди, или она плотно прижималась к нему спиной. Это было неважно. Кёко чувствовала его лёгкое дыхание на своей шее, к которой он мягко прикасался мелкими поцелуями. Она слегка запрокинула голову. Рен осторожно укусил её за ушко. Движения его рук были уверенными, пальцы ласкали умело и неторопливо.
- Жрица предсказывала будущее по кашлю?- в голосе Рена слышались насмешливые нотки.
- нет… ммм - девушка тихо застонала от медленно растущего желания близости.
- по мычанию? – руки мужчины, погладив живот, добрались до бархатистой кожи бёдер. Рен мягко развернул Кёко и легко опустил её на спину, склонился к ней, вглядываясь в лицо и слегка улыбаясь. Кёко, чуть приоткрыв влажные губы, неотрывно смотрела в глаза Рена, которые казались совершенно черными и бездонными в предрассветном сумраке. Лицо мужчины медленно приближалось. Девушка закрыла глаза и всем телом подалась навстречу любимому. Рен целовал её долгими, сводящими с ума поцелуями, его тёплые сухие губы были везде: на шее, на груди, обнимали и ласкали соски, опускались вниз по животу. Когда они вместе с шаловливым языком добрались до самого сокровенного, Кёко непроизвольно свела бёдра, но сильная рука Рена ловко и аккуратно легко их развела, не прекращая изысканные ласки, возбуждая своими движениями всё сильнее и сильнее. «Если он внезапно прекратит это, я, наверное, умру…» - думала девушка. «Я хочу тебя, хочу так сильно, но хочу, чтобы и ты… ты тоже хотела меня…» - думал мужчина. Влюбленные почти ничего не слышали и не видели, они шептали какие-то ласковые слова с невыразимой нежностью. Они медленно шли к вершине наслаждения, не выпуская друг друга из объятий и, наконец, слились в одно целое, безумно счастливое существо.
Послевкусие тоже может быть долгим и нежным. Разжав объятия, они просто лежали рядом, ласково поглаживая друг друга. Глаза Кёко были влажными от затопившего её чувства полного счастья, Рен улыбался.
Он медленно поднялся, справляясь с лёгким головокружением. Кёко, интуитивно уловив его движение, не открывая глаз, тихо спросила.
- Куда ты?
- Принесу попить, ты будешь?
- да… - еле слышно прошептала девушка. Ей не хотелось двигаться. Она с нежностью вслушивалась в упругие шаги Рена. Вот тихо заурчала соковыжималка. Снова шаги, только более осторожные. Рен идёт обратно. Кёко села. Рядом с ней опустился на кровать Рен и протянул ей высокий бокал холодного апельсинового сока. Они пили молча, смакуя холодный кисло-сладкий свежий сок.
- Так что там со жрицей? – шутливо спросил Рен, отставляя пустой бокал на ночной столик.
Кёко оторвалась от сока.
- Она предсказывала будущее по… по заднему проходу - собравшись силами, выдохнула девушка.
- Что-что? Как ты сказала? Как она предсказывала будущее? – Рен смеялся.
Она кратко пересказала ему сон, периодически прыская от смеха.
- А жрицей была ты? – продолжая смеяться, старался уточнить Рен.
- Нет, не я. Я видела всё как бы со стороны, откуда-то сверху. – Кёко вовсе не собиралась называть подлинных героев своего сна. - Да и мужик, который пришел, чтобы узнать будущее, был толстым маленьким и лысым. «Ясно», - Рен улыбался.
- Давай подремлем ещё немного. Он нежно обнял её, девушка уткнулась ему в шею. - Спасибо тебе, Солнышко. – Мужчина легко поцеловал любимую.
Лежа рядом со спящим Реном, Кёко подумала, что никогда не расскажет ему о том, что главной жрицей была она, а её «клиентом» или просителем будущего - Фува Шо.
Рен не спал, он притворялся спящим. «Несомненно, жрица она сама, а толстый лысый мужик – это Фува», - думал Рен. «Что ж, со временем всё проясниться». Мужчина еле слышно вздохнул и повернулся на спину, прислушиваясь к ровному дыханию любимой девушки.

часть 4, последняя

Начался новый рабочий день. Рен и Кёко ехали в потоке машин. Они молчали, да им и не нужно было ничего говорить, эти двое давно понимали друг друга без слов. Оба артиста играли ведущие роли в грандиозном проекте всеяпонского значения. Шла съёмка исторического фильма-эпопеи, посвященного эпохе Нара, «Докё, советник императрицы». В фильме играли актёры различных агентств, те, кто смог пройти жесткий отбор. Руководитель проекта, господин Такарада, был беспощаден в выборе артистов. Малейшее несоответствие и кандидата учтиво выпроваживали с площадки. Кто как не Тсуруга Рен, мог играть главного героя, фактического правителя страны, духовного наставника и любовника капризной и хитрой императрицы Кокэн, занимавшей императорский трон дважды? Кроме официальных источников существовала легенда, рассказывающая, что монах по имени Докё обольстил свою царственную госпожу незаурядной физической привлекательностью и делил с ней ложе в той же мере, что и направлял ее веру. Кто как ни Рен мог создать живой образ этого незаурядного человека? Естественно, он прошел все пробы, хотя и ему, родственнику руководителя, не было ни одной самой малюсенькой поблажки. Кёко, окрылённая любовью, которая словно многократно усилила и развила актёрское мастерство девушки, проходила каждую пробу легко, не замечая препятствий, словно бы она сама была императрицей, она чувствовала, как она, смотрела и говорила, вставала и садилась – словом, другой императрицы просто никто не мог представить. Такарада частенько убегал к себе в кабинет не в состоянии справиться с потоком эмоций, которые вызывала в нём игра этих двух актёров. Они не просто играли, они жили и любили, как те могучие исторические личности, стоявшие на вершине власти. Роль наставника молодого императора Дзюннина,Фудзивара Накамаро, известного также как Осикацу, досталась Такеши Канеширо, который блестяще справлялся со своей ролью. А вот на роль императора долго не могли подобрать актёра. Необходим был самовлюблённый изнеженный, внешне привлекательный юноша. Такарада просмотрел около тысячи кандидатов, но всегда находил какой-нибудь изъян. Кто-то предложил попробовать на роль молодого певца Фуву Шо. Босс удивился, но рискнул. К его огромному удивлению, Фува идеально справился с задачей. Вероятнее всего, ему льстило играть императора, пусть даже смещённого и удушенного по приказу коварной и хитрой властительницы.
Кёко было нелегко, переполняясь ненавистью, она частенько переигрывала, за что ей серьёзно влетало и от Такарады, и от любимого. А Фува изводил девушку колкостями, правда, предпочитая провоцировать её в отсутствии Рена, наткнувшись на его свирепый взгляд в самом начале работы над фильмом.
Кёко срывалась, ругала себя, плакала в обьятиях Рена, но продолжала реагировать на провокации Фувы Шо. Но однажды….
Однажды всё изменилось. Кёко не реагировала на колкости Шо, она играла спокойно царственно. А в перерывах Фува иногда ловил на себе её насмешливый взгляд, сопровождавшийся постоянно вспыхивающими искрами в её необыкновенных глазах и звонким заливистым смехом. Шо начал нервничать и совершать ошибки. Наконец он не выдержал и взорвался. Подскочив к девушке с искаженным лицом, в костюме императора, он, срываясь на визг, заорал: « Что смешного, у меня что, вся спина белая»??? Фува и представить себе не мог, до чего он был похож на героя странного сна Кёко: тот же голос, та же поза, одежды только другие. Но Кёко обладала богатым воображением. Согнувшуюся пополам от смеха Кёко, тут же загородил собой Рен, тихо и жестко сказавший Шо, что понимает, как устали все от июльской жары и духоты, но это не причина, чтобы вести себя по-свински. Он так и сказал «по-свински». Фува пробормотал что-то невразумительное и извинился. Рен увёл заливавшуюся от смеха Кёко, которая никак не могла остановиться, и попросил часовой перерыв, во время которого, используя все возможности и способности умелого и опытного любовника, сумел привести в чувство, постоянно взрывающуюся от смеха девушку. Истомлённая и уставшая, растаявшая от любви, она наконец-то успокоилась и смогла сосредоточиться на роли.
После съёмок Рен отвез Кёко домой, сказав, что вернётся через пару часов и чтобы она была готова к ужину в ресторане. Кёко никуда не хотелось идти. Но просьбу Рена, сказанную его необыкновенным, немного хриплым голосом, Кёко не могла не выполнить: В ресторан – значит, в ресторан, лишь бы с ним.
А Рен ехал в район Гинзы, самый шикарный, где можно купить абсолютно всё. Припарковавшись, он отправился в ювелирный бутик Накамура. Накамура-сан, владелец бутика, встретил Рена с улыбкой и увёл к себе в кабинет. Удобно разместившись в мягких кожаных креслах, Накамура-сан, приветливо спросил:
- Что привело Вас, Тсуруга-сан?
- Я хочу заказать браслет из розового золота.
- Есть предпочтение: Слайд-, слейв-, теннис –браслет?
- Нет не надо ни отдельных звеньев, не цепочки, соединяющей с кольцом, обычный, по типу памятного.
- Ясно, золото «коронное» 22- каратное или обычное 18-каратное, в котором 25% меди.
- «коронное».
- камни, особые элементы декора?
- скань, гранёный металл. А у вас есть чёрные камни с эффектом астеризма?
-О да, два прекрасных чёрных диопсида из Индии, при определенном освещении в них появляется четырех-лучевая звезда.
- То, что нужно.
Рен еле успел к ужину. Быстро переодевшись в смокинг, он похвалил вечерний туалет Кёко, подхватил её на руки, покружил и притянул к себе, заставляя забыть обо всём в долгом и нежном поцелуе.
Они провели прекрасный вечер: смеялись, танцевали и домой вернулись уже под утро. Около месяца всё шло своим чередом. Возникающие проблемы решались, работа на съёмках кипела. Рену нужно было уезжать. В соответствии с фильмом он должен быть осмотреть место, где сосланный Докё провел последние три года жизни. Рен успокаивал разволновавшуюся Кёко, которой предстояло играть смерть императрицы.
- Ну что ты волнуешься, я уезжаю всего на десять дней.
-Эти десять дней без тебя, для меня словно десять лет.
- Любимая, я уезжаю не на край света, а всего-то в Тотиги, нужно найти место, подходящее для съёмок отдалённого храма, ставшего последним прибежищем Докё.
-Я понимаю, но…
- Ты думай обо мне - Рен склонился к Кёко и нежно обнял её.
Поздно вечером, Кёко сидела одна в их большой и просторной квартире. Расстроенная разлукой с любимым, она великолепно отыграла все сцены так, что Такарада разрыдался прямо на съёмочной площадке. Кёко опустилась на кровать. Нежно погладила место, где обычно спал Рен, в носу защипало. Её рука наткнулась на плотный предмет, похожий на коробочку. Она медленно вытащила невысокий квадратный, обтянутый тёмно-бордовой кожей футляр и открыла его. Там на тёмном, цвета крови, шелке лежал браслет из розового золота. В центре браслета было сделано два глаза, по форме напоминавшие косточки абрикосов, с которыми сравнивают глаза японок. «Глаза» смотрели черными блестящими камнями. Слегка поворачивая браслеты, Кёко заметила, что в камнях появляется четырёх-лучевая звезда. В уголках «глаз» блестели, словно слёзы, прозрачные кристаллы. Над «глазами» были изображены фазы луны, под камнями шла затейливая надпись на кандзи : « Любовь моя да станет оберегом для тебя».
Кёко расплакалась. Набрав знакомый номер, она услышала родной, немного хрипловатый голос:
- Любимая?
- Рен,…я люблю тебя.
- Хм, любовь зла….- В голосе Рена чувствовалась нежность.
- Сердцу не прикажешь. – Кёко засмеялась счастливым смехом.