Автор: Дила
Бета: нет
Размер: мини
Фэндом: Skip beat!
Пэйринг: Рен/Кёко
Рейтинг: G
Дисклеймер: Все принадлежит Накамуре Ёшики
читать дальшеЕсли.
Если бы много-много лет назад маленькой Кёко и светловолосому мальчику Коуну не нужно было прощаться, как знать, как бы сложились тогда их судьбы?
Может быть, в ее жизни было бы больше места волшебству? Может быть, его теплая улыбка и ласковые серые глаза стали бы ей ближе и дороже тех, других… Может быть, надломленные крылья Коуна срослись бы от ее нежности, а тонкие пальчики уберегли его сердце от тьмы?
Может, тогда все было бы так?..
… Роса на зеленых листьях была похожа на бриллиантовую россыпь, а реку затянуло туманом. Еще слишком рано, но Коун за последние пять лет привык приходить сюда именно на рассвете.
- Корн!! Где ты, Корн?! – детский звонкий голосок заставил его улыбнуться.
- Я здесь, Кёко!
Она вывалилась на берег из густого кустарника – встрепанная и запыхавшаяся от бега.
- Корн!! Я принесла тебе печенье! – и Кёко протянула юноше цветной мешочек, обвязанный ленточкой.
- Спасибо! – он улыбнулся, а потом вдруг обхватил ее за талию и оторвал от земли.
- Корн! – щеки девочки мгновенно залила краска смущения. – Ты что делаешь?!
Но он, бережно прижимая свою ношу к груди, молча пропрыгал по камням к плоскому покатому валуну, что лежал на середине реки и усадил на него девочку.
Намочив в холодной воде платок, Коун присел перед своей маленькой подружкой.
- Ты поцарапала себе ноги, - пробормотал он и принялся бережно смывать кровь и грязь с тонких загорелых ножек.
- Ох, Корн! – восхищенно выдохнула Кёко, с обожанием глядя на своего личного эльфа.
А потом, безуспешно пытаясь урезонить колотящееся сердце, протянула ручку и коснулась пальчиками светлых волос.
- Как хорошо, что эльфы существуют… - прошептала она. И окончательно смутилась, когда он вскинул вдруг голову и заглянул ей в глаза. – Как хорошо, что существуешь ты…
Если…
Или если бы никогда не было Коуна Хизури и существовал только Тсуруга Рен. Замечательный актер, истинный джентльмен, не скованный по рукам и ногам цепями прошлого. С правом любить и быть любимым.
Может, тогда все было бы так?..
… Он захлопнул дверцу машины и вышел из гаража. Под ногами тихо шуршал гравий, а чуть в стороне журчал ручей: его жена непременно хотела пруд, и Рен устроил ей пруд в их маленьком саду. Он устроил бы ей огромный сад и шикарный особняк впридачу, но она считала, что дом должен быть любимым, а не роскошным.
На двери висел рождественский венок – пушистые сосновые ветки, омела, крошечные серебряные колокольчики, шишки и алая лента, завязанная пышным бантом. Рен ласково улыбнулся и, прежде чем нажать на звонок, нежно погладил пальцами прохладный атлас. Венок они сделали вместе и он сам прибил его к двери – это было вовсе не в японских традициях, но им обоим нравилась эта идея и они воплотили ее в жизнь. Просто так – потому что это было весело: мастерить, путаться в ветках и украшениях, склеивать, приматывать и кидаться друг в друга колокольчиками и шишками…
Весело тренькнул звонок и тут же, словно открывающий стоял на пороге, распахнулась дверь.
- Яттта!! Ты приехал!! – на Рена налетел маленький ураган – даже два урагана – и он подхватил на руки обоих, щурясь от солнечного счастья.
- Вы сошли с ума! Немедленно отпустите отца, он же только вошел! Хару! Хана! – и теплые руки отрывают от Рена сначала сына, а потом дочь.
Он скидывает обувь и переступает из гэнкана на татами, протягивая руки, чтобы обнять жену и детей.
- Я дома.
- С возвращением, - нежно улыбается ему тоненькая изящная девушка, глядя на которую сложно сказать, что она – мать двоих детей. Длинные темные волосы сияющим каскадом сбегают до талии, на руках – такие же темноволосые девочка и мальчик, им едва ли больше двух лет. Девушку сложно узнать, но заглянув в ее глаза – янтарно-золотистые, яркие – не остается никаких сомнений…
- Кёко.
Он обнимает всех троих и чувствует себя самым счастливым в мире…
Если…
Если бы она его любила.
Его, Коуна Хизури – с его переломанными крыльями, окровавленными руками, темным прошлым и придуманным настоящим.
С его неотпущенными грехами, бесполезными молитвами и кривой улыбкой. С его неумением плакать…
То, может быть, она смогла бы его простить?...
- Может, ты меня простишь? – прошептал Рен, осторожно касаясь пальцами прохладной щеки. Кёко спала, утомленная затянувшимися съемками под проливным дождем. Он боялся, что она простынет, и поэтому, закутав в куртку, теперь прижимал ее к себе все крепче. Кёко улыбалась во сне. И от этого щемило сердце. Горько и сладко. И больно.
- Если бы ты только любила меня…
-.. люблю…