Автор: Каору, мать его, Хидака.
Бета: "Microsoft Office Word". Нефиговый такой ник.
Пейринг: Рен/Кёко.
Рейтинг: G
Жанр: На сей раз претензия на романтику. Ну,… "Остапа" как всегда не туда заносит. Иногда… И да, что-то ангстом попахивает.
Фэндом: "Skip Beat!"
Дисклеймер: Герои и мир всецело принадлежат Накамуре Йошике.
Накамура-доно, снимаю перед вами шляпу и торжественно клянусь по-возможности не извращаться над вашими героями (врёт и не краснеет). Ну… На сколько мои литературные способности и извращенный ум это позволят.
От автора: Ой, ООС. Герои Накамуры-доно пропущены автором данного произведения через себя, поэтому если кто-нибудь увидит тут этот самый ООС - ваше право, так же как и косплеить Станиславского и говорить – не верю!
Update: chapter two complete.
читать дальшеWARNING! Автор не ограничился просмотром аниме и посему тут присутствует информация, почерпнутая из манги.
Пы. Сы. На два последних произведения меня раскрутила незабвенная Summerwine, так что если вам понравились мои почеркушки нужно благодарить её.
В общем.
Here's my work. Enjoy!
"My war is over
No resurrection
I guess I was scared of being that happy
She's a supernova I was reaching out for
I heard her footsteps fading away from me
No matter how hard I can try
I never think that I can fly
And now she has just turned her back to me
Oh there is nothing I can do as well
But to dream of her all the time
I'm a fuckup and I'm nuts so she's gone
She's gone
She's gone
Many things I left unsaid
A thousand miles away you're sleeping up
Sometimes I can be the guy you wanted me to be
But… only in my dreams…"
Ellegarden – "Supernova".
Глава первая.
"Темнота… Та самая темнота, которая свернувшись тугим комочком навсегда поселилась в сердце. Та самая чернильная темнота, из которой соткан тот… другой. Он сейчас спрятан глубоко, глубоко на самом дне души. Там, куда посторонним доступ закрыт, а узкая ниточка дорожки перегорожена глухой стеной отчуждённости и скована льдом предосторожности.
Но, несмотря на все меры безопасности, несмотря на ту звонкую цепь, которая так крепко держит его за шею, несмотря на все заслоны и засовы… тот… другой иногда выплёскивается наружу. По каплям…
Он плескается тенью прошлого в сощуренных глазах, остервенело сжимает кулаки до синих полукружий от ногтей, чуть слышно скрипит зубами и шипя сводит губы в тонкую линию. Его так трудно контролировать и всё труднее спрятать за маской. За той самой безупречной маской, которая именуется - "Тсуругой Реном".
Да, тот другой часть меня, я прекрасно это осознаю, но не могу не разделять себя на "идеальное сейчас" и "всё, что было до…". Ему здесь НЕ МЕСТО! Но… он уже здесь. И именно ОН тогда забывает нажать кнопку телефона и тот жалобно пищит короткими гудками. Именно он не мог оторвать свой взгляд от экрана, на котором застыл настоящей солёной слезой тот ослепляющий своей трогательностью момент, когда она… рванулась навстречу, расплескав эмоции и разбросав белоснежные перья. Мог ли он тогда дышать? Или попросту забыл о таком, в общем-то, маловажном факте, как потребность в кислороде. Забыл… Но тот момент забыть не получается и сколько его не выжигай он только обугливается, лишь желтеет как старая киноплёнка да разъедает глаза едким дымом, заставляя пару солёных капель скатиться и затеряться в пушистых ресницах. Это только от дыма, правда?
А в голове были скомканные мысли и непреодолимое желание. Только вот какое из? Нажать, наконец, кнопку на пульте заставив белокурого ангела покинуть рамки экрана? Нащупать телефон и захлопнув его заставить заткнуться? Или же просто найти в себе силы, для того чтобы, поднявшись рывком с дивана, перешагнуть линию, разделяющую пространство на "невозможное там" и "глоток свежего воздуха"?
Сплошные разделительные полосы. Всё время надвое. Всегда неполное. Не правильное. Но об этом практически никто не знает.
...А по моей спине скользит ледяная дрожь. Иногда к тебе возвращается что-то из прошлого. Иногда оно возвращается. Возвращается и не даёт уснуть, оставляя гулкую пустоту внутри и ощущение разбитого надвое целого.
Все осколки скорпулёзно собранны и теперь спрятаны от посторонних глаз за ширмой сотканной из дружелюбного спокойствия. Я играю роль. Главную роль. Играю самого себя, того, кем я должен быть в глазах окружающих. Должен…
Но ОНА путает мне все карты и ослабляет цепи. Она прорастает внутри меня, с каждым днем всё крепче укореняясь в душе..."
Последняя строчка криво ложится в разлинованной тетрадке, словно старается убежать за край листа, а Рен роняет голову на руки и, прикрыв глаза, прислушивается к своим ощущениям. Но даже сейчас наедине с самим собой, так трудно перестать притворятся. Перестать изображать "Тсуругу Рена". "Она в который раз права, ведь избавиться от старых привычек так трудно". И именно поэтому все бушующие внутри эмоции только чуть-чуть касаются внешней оболочки. Это лишь круги на водной глади безмятежного спокойствия, которое подчас так обманчиво.
"Она права". Повторяет про себя Рен и…
"Ты права……." - Кёко… - Произносит он вслух, словно пробуя её имя на вкус.
Время тут же замедляет свой ход и капает на столешницу словно липкий, вязкий мёд с ложки, в котором застревают и умирают секунды. Минуты более живучи, но и они скоро исчерпают свой лимит и осыпятся к его ногам незамеченные. Тик-так. Тик-так. Тик-так. Сердце глухим стуком отмеряет всё новые порции времени пропущенного через себя. Пять. Десять. Пятнадцать…
Он уже давно не разукрашивает окружающий мир серым цветом сигаретного дыма, но разве мир становится от этого ярче? Ярче как от одной её улыбки. Она умеет широкими мазками расплёскивать цветные краски эмоций, и что совершенно странно, кажется, совершенно об этом не подозревает. Совсем ещё ребёнок… Разве?
"Неужели это настолько страшно? Неужели так страшно прикоснуться к апельсинового цвета счастью? Неужели остаётся только хранить воспоминания и пытаться запомнить, вобрать в себя эту теплоту по каплям? Неужели невозможно дотронуться кончиками пальцев до её чуть пунцовой от смущения щеки? Неужели невозможно даже попытаться сцеловать её улыбку, чтобы навсегда запомнить вкус солнечного утра?
Неужели НЕВОЗМОЖНО?..." Стучит в голове, и сразу же становиться трудно дышать, словно доступ кислорода в лёгкие окончательно и бесповоротно перекрыт этим шипящим словом - "невозможно".
Но вот, время снова ускоряет свой бег и, роняя на пол мёртвые секунды, шуршит стрелками часов, а мужчина, наконец, поднимает голову и жадно глотает воздух, словно страдающий от жажды путник драгоценную влагу. Возможно, всё же стоит воплотить в жизнь то самое непреодолимое желание о глотках свежего воздуха? По крайней мере, хотя бы открыть окно и позволить ветру ворваться в комнату, который, поиграв с занавесками, ринется дальше и примется шелестеть исписанными тетрадными листами, прикоснувшись к его секрету. Секрету ли?
Ведь для некоторых особо проницательных личностей уже давно не секрет, что Рен влюбился и,… что Рен просто идиот.
Ухмылка теряется где-то между масками, а в голове звучит только одна лишь фраза – "какой же я дурак"…
Глава вторая.
"Я заплутал в темноте, и ты меня нашла. Мне было жарко... так жарко... и ты дала мне лёд."
"Пара строк. Только пара строчек. Так я думал вначале. Но, как оказалось для того, кто не может высказать всё, что думает вслух, эта тетрадка стала настоящим спасением. Разговаривать с самим собой было бы несколько… странно. Странно, но она может. Иногда мне даже кажется, что она сможет всё, если только поставит себе цель. А мне чтобы не сойти с ума… нужна,… нет, просто необходима эта тетрадь.
А мысли всё путаются и разбегаются с резвостью тараканов. Я же с завидным упорством пытаюсь их собрать, систематизировать, анализировать и записывать. Чтобы они выстроились ровными строками, практически ровными, ведь и тут эмоции берут надомной верх, и иногда хочется поставить жирную точку, разорвав к чертям собачьим тонкие листы бумаги и своё иллюзорное спокойствие. Хрустнуть пластмассой, разломив надвое ручку и испачкав пальцы в чернилах. Или же это моя кровь… такая чёрная и вязкая?
Но годы практики в самоконтроле не прошли даром, и я в который раз только давлюсь собственной желчью, давая повод тому… другому безудержно хохотать, запрокинув голову вверх и натягивать цепь, ослабляя её с каждым разом всё сильнее и сильнее.
А она даже не подозревает. А она так светло мне улыбается.
Но как ты можешь так улыбаться, когда я балансирую на тонкой грани между "тихим помешательством" и "необходимостью затянуть цепь потуже". Когда я попался в собственную ловушку, сплошь утыканную запретами? Когда..... ……"
- Тсуруга-сан…
Голос девушки, звеня серебряными колокольчиками, отражается от стен гримерки, чтобы обрушится ненавистным "сан" на мужчину, который ставит слишком много точек в конце предложения, вздрагивает, захлопывает тетрадь, возможно чересчур резко, и только тогда оглядывается на гостью. В глазах Рена тенью мелькает испуг, но только на какие-то доли секунд, чтобы тут же потонуть в водной глади чётко контролируемого спокойствия.
А девушка, не ведая о только что написанных строках, улыбается. Улыбается той самой светлой и тёплой улыбкой и вопреки всем своим "почему" и "как" уголки губ Рена приподнимаются, а тот другой рвётся из глубины души на звонкий голос, делая улыбку чуть шире и трогательнее. А самоконтроль так привычно трещит по швам и осыпается осколками напускное равнодушие.
И сейчас Рену всё равно, зачем именно пришла Кёко. Будь-то вопрос по работе или же лишь напоминание о том, что давно пора обедать. Пришла ли она сама или же её приход спланирован вездесущим Яширо, который, кажется, отлично себя чувствует в роли сводника...
Сейчас Рену абсолютно всё равно. Только вот что делать с желанием немедленно вскочить и услышав как, жалобно звякнув, опрокинется на пол стул, преодолеть то жалкое расстояние в несколько шагов? Вскочить, для того чтобы, прижав её покрепче, зарыться лицом в волосы, вдыхая аромат залитого солнцем луга.
Рену даже на какое-то мгновение кажется, что под ногами раскинулось изумрудное море клевера, а свежий ветер совершенно наплевав на каких-то там профессиональных стилистов, треплет тщательно уложенную прическу и доносит до его носа тонкий цветочный аромат. Настоящий. Без излишней приторно-вязкой сладости. Не такой как тяжёлый и душный аромат туалетной воды…
- Тсуруга-сан?
На этот раз голос Кёко звучит чуть тише, но он всё равно заставляет мужчину очнуться и посмотреть пристально на девушку. Как в первый раз. Каждый раз как в первый…
Звон цепей, и Рен повинуясь сиюминутному порыву, срывается с места, для того чтобы тут же себя одёрнуть и резко затормозить, пытаясь отыграть всё назад. Исправить ошибки. Его движения сейчас немного резки и лишены привычной пластики. Что поделать, ведь того другого так сложно удержать.
"ЧЁРТ! ЧЁРТ! Чёёёрт!" Внутри бушует буря, а на лице мужчины вновь застывает привычная маска "Тсуруги Рена". Рена, который ловит в глазах Кёко каплю удивления и щепотку растерянности приправленных ложкой обеспокоенности…
И на душе у Рена теплеет. В который раз…
Тянутся и тянутся минуты сладкого спокойствия. Возможно, даже настоящего, а не созданного для образа Тсуруги. Спокойствия, когда можно просто слушать.
Да, он слушает девушку, но способен сейчас лишь распознавать знакомые буквы и читать по губам обрывки фраз. Её голос успокаивает, убаюкивает, заставляет на какое-то время забыться. Забыть.
Он слушает девушку и снова борется с очередным желанием протянуть руку и коснуться её щеки. Обрисовать подушечками пальцев овал лица и вот ладонь уже поднимается вверх, но на полпути замирает, для того чтобы резко вскинуться и запутаться в его тёмных прядях.
Кёко с вновь вернувшейся обеспокоенностью заглядывает в глаза и чуть касается его ладони, чтобы обратить на себя внимание. Рену же до скрипа зубами хочется… или одёрнуть руку или… переплести свои пальцы с её тонкими пальчиками. Какое желание сильнее?
Но он выбирает среднее - "Тсуруговское". Снова улыбается и отшучивается, пытаясь найти красивое оправдание своему странному поведению. Что же… у него всегда получалось правдоподобно. Но, возможно Рен не догадывается о том, что Кёко уже давно научилась отличать его настоящие эмоции от шаблонных и не купится на его такую правдивую ложь. Да, она не узнает, что именно произошло, ведь для этого нужно заглянуть за грань, но Кёко совершенно точно уверенна, что сейчас идёт игра на "публику". И пусть в эту минуту Рен не проживет жизнь какого-нибудь Датского принца. Это всё равно только игра.
И вот… Несколько шагов. Теперь уже в обратную сторону. Нужно непременно убрать дневник. Слишком много оголённых нервов, слишком много правды, слишком много ЕГО, а не какого-то мужчины под именем "Тсуруга Рен".
И будем думать, что всё получилось так, словно Рен просто убрал "новый сценарий" к уже прочитанным сценариям. Но, так ли это на самом деле?
Продолжение следует...