[Skip-Beat]

Название: Все пути ведут в Голландию
Авторы: summerwine, титулованная сволочь
Бэта: нема
Пейринг: Рен / Кёко, Шотаро / Яширо
Рейтинг: PG
Жанр: стёб
Дисклеймер: мы ни на что не претендуем.
Предупреждение: жестокий ООС
От авторов: "Казнить нельзя помиловать", а запятую уже предстоит поставить Вам.

В Голливуде всё другое. Даже воздух. Кёко не думала, что, вернувшись в родную Японию спустя год, она будет так жадно вдыхать аромат цветущей сакуры. Всё казалось таким близким сердцу и дорогим. Всё, особенно люди, встретившие её в аэропорту и доставившие на вечеринку в честь её собственного приезда.

- Га-а-а-айз, ю ар со-о-о-о… экхм, - начав благодарственную речь перед публикой близких друзей, Кёко уже не в первый раз была вынуждена отдёрнуть себя – зазубренный английский выскакивал невпопад и с раздражающим постоянством, - Я говорю, народ – вы такие молодцы!! Люблю вас, йэ-э-э, - с этими словами она закусила нижнюю губу и пустила горькую, полную годовой разлуки слезу.

- Во имя великого Тора, отставь слёзы, женщина! – пробасил высокий усатый мужчина в костюме викинга и рогатом шлеме. Несмотря на то, что по природе он был жгучим брюнетом – доказательством тому были его чёрные брови и те же усы, - на плечи ему спадали две золотые косы. Президент как всегда был в своём репертуаре.

- Просто… просто… столько времени прошло, - глотая слёзы, опять завела свою шарманку Кёко, - мне так всего этого не хватало. Только уехав в Америку, я поняла, что здесь, - описав рукой в воздухе полукруг, от чего стоявшие поблизости синхронно отступили на шаг назад, - в Японии, даже самые ужасные и тяжёлые дни были для меня праздником, и я благодарна им! Я люблю их! Я готова прожить всё с самого начала, лишь бы только никуда не уезжать! – от такой душещипательной речи все присутствующие потупили взоры и пространно улыбнулись.

- Так дай же я тебя поцелую!! – послышался протяжный крик откуда-то издалека, - да пропустите же, остолопы!

Публике предстал сам Фува Шо собственной персоной. Он, кое-как локтями растолкав гостей, прорвался к Кёко и уже собирался, было, с глазами полными любви припасть к её сладким устам, как вдруг слёзы Могами тут же высохли, и лицо её вмиг покрылось толстой коркой арктического льда.

- А этот урод что здесь делает?! – и голосу её мог бы позавидовать даже викинг, что он, в принципе, и сделал.
Первой реакцией Фувы было бегство, но Кёко вовремя сцапала несчастного за рукав и подтащила его, уже обмякшее тело к себе.
- Отвечай, сволочь! – проорала она ему в лицо, но тот был без сознания и отозваться никак не мог. А поскольку он ни в коем случае не идентифицировал себя со сволочью, то и в состоянии бодрствования он вряд ли бы что-то ответил.

- О, нет! Он... мёртв?! – теперь всеобщее внимание переключилось на Цуругу Рена, который ещё не вышел из образа на днях сыгранного Гамлета. Он стоял боком, приложив сложенные руки к часто вздымающейся груди.

- Н-н-нет, вроде, - с подозрением глядя на Рена, ответила Кёко, - он отключился.
- О-ох! – с этим неповторимым «о-ох» Цуруга приложил пальцы к переносице, прикрыл глаза и скрылся в толпе.

- Чего это с ним? – поинтересовалась Могами у Яширо, который сидел на коленях возле тела Шотаро и всё решал: делать ему искусственное дыхание или нет.
- А ты не знала? Он же, как только ты уехала, сразу ударился в депрессию: пристрастился к алкоголю, целыми днями и ночами смотрел запись «шоу домохозяек» на повторе… Короче, мы думали, что потеряли его. Но он однажды позвонил мне и сказал: «Яширо, я всё обдумал, я возвращаюсь». Так вот всё и было. Ну а уж после его, так называемого, «возвращения» мы стали замечать за ним некоторые странности.
- Какие такие странности?
- Ну, - Яширо повёл плечами и опустил глаза, - к примеру, он теперь сам готовит, кормит весь наш рабочий коллектив.
- Готовит? – Кёко произнесла это слово с показным отвращением. Готовить в Америке дурной тон и вообще, зачем тогда, спрашивается, придумали полуфабрикаты?!
- Да, готовит, Кёко. Если бы ты видела его квартиру…, - Яширо задумчиво провёл кончиками пальцев по щеке Шотаро, - какая мягкая, - сказал он вслух и тут же покраснел, но Кёко не обратила на это никакого внимания.
- Так что там с квартирой?! Говори же!
- Ой, ну сама напросись к нему и всё увидишь! – бросил он, раздражаясь оттого, что ему мешают созерцать прекрасное.
- Так. Ладно. Разберёмся, - Могами хлопнула кулаком по ладони, и её решительный взор устремился в самый дальний, тёмный угол, увитый кремовыми розами. Естественно, посреди этой красоты в плетёном кресле восседал отрешённый от мира Цуруга и поцеживал из бокала кроваво-красного цвета компот.

*****

- Я га-ва-рю типе..ик!... вези да-а-амо-о-ой к себе…ик! На каком язы..ик!..ке тебе ещё объяснить, что жоп..жан…жен…щи…на…да! женщина! Хочет! К тебе! В гости! Ик!

По окончанию вечеринки все засобирались домой. Как и принято, самые трезвые подвозили самых вдрызг пьяных. Цуруга Рен бился лбом о собственный руль и вот уже десять минут никак не мог понять, что же его дёрнуло вызваться добровольцем и собственноручно загрузить Могами Кёко в свой автомобиль.

- Алло-о-о, блин!!! – проорала она ему в ухо, отчего у Рена чуть не выскочили глазные яблоки из орбит, - Вези, извоз-сф-счик! Ик! Вези-вези-вези!! – не унималась Кёко.

- Но это же неправильно! Сейчас два часа ночи! Тебе надо выспаться, мне надо выспаться…, - слабо запротестовал Цуруга, отодвигаясь от пьяной Могами и обмахиваясь, словно веером, справочником автолюбителя – запах водки, выпитой Кёко в немыслимых количествах, давал о себе знать.

- Ну не хочешь везти прос..ик!..то так, тада я типя па-а-а-а-цы-лу-ю! – тут она вытянула губы трубочкой, зажмурила глаза и придвинулась к Рену ещё ближе. Рен даже увидел, как тонкой ниточкой по её подбородку стекает слюна.

- А-а-а!!! Нет!! Господи, нет!!! Будда всемогущий!! ТОР! – бедный Цуруга буквально прилип затылком к боковому стеклу своей машины и в сердцах мечтал просочиться сквозь узкую щель и обрести свободу. Не помогло. – Хорошо…, - обречённо вздохнул он и, опустив глаза в пол, повернул ключ зажигания.

******

- Что это, ё-моё?!
- Это коврик для ног. Вытри, пожалуйста, ноги…
- Тва-а-а-аю ж ма-а-а-ать… а эт чё?!
- Это тапочки. Они из на натуральной кожи, совсем не жмут и очень красиво смотрятся на ногах. Я их заказал из Австрии, они мне даже скидку сделали…
- Да-да, блин, заткнись уже. О-о-о, холодильник!! Пи-и-иво-о-о!!
- Стой, Кёко!! Стой, ради всего святого! Ты же не вытерла ноги, Кёко-о-о!


Пива в холодильнике у Цуруги Рена не водилось, зато было много бутылок кефира, отчего Кёко скрутило пополам, и она осела на пол прямо перед раскрытым холодильником.

- Кёко, ты слышишь меня? Кёко! Что с тобой?! – он картинно опустился перед ней на одно колено, сжав в руках её руки и участливо заглядывая в глаза.
- Щас..я..блева…
- Не-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ет!!! Только не на мою рубашку, Кё-ё-ёко-о-о......

Это «не-е-е-е-е-е-е-е-е-ет!» было последним, что Кёко помнила, дальше всё поплыло как в тумане. Когда она очнулась, за окном всё ещё было темно, на ней была чья-то пижама и валялась она явно в чьей-то кровати.

Кёко встала и решила пройтись по квартире, вспоминая на ходу последние события. То и дело, погружённая в свои раздумья, она нарывалась на стену в мелкий розовый цветочек, на горшки с цветами, расставленные под ногами в каком-то художественном беспорядке. Ей здесь не нравилось, всё было слишком уютным и приторным: одни вязаные салфеточки на подоконниках просто вымораживали.

Но память окончательно вернулась лишь тогда, когда перед ней во всей своей красе предстал мокрый, полуобнажённый Цуруга со сползающим бледно-розовым полотенцем китайского пошива на узких бёдрах. Он только что вышел из душа и уже собирался ко сну.

- Кёко…, - лёгкий румянец выступил у него на щеках, а руки рефлекторно дёрнулись: одна крепко-накрепко удерживала полотенце, другая – прикрывала широкую мужскую грудь.

Кёко лишь присвистнула от такой идиллической картины.

- Рен, а ты очень даже ничего-о-о, - протянула она по-кошачьи, строя ему глазки и приближаясь.

- Да что ты, я…м-м-м…ты… как себя чувствуешь?

- Да отлично себя чувствую. Всегда бы вот так, - Кёко стояла в каких-то сантиметрах от него и водила указательным пальцем по его рельефному плечу.

- Ой, ну… тогда, может, ты голодна? Я приготовлю что-нибудь, - он, было, уже направился в кухню, как вдруг чьи-то сильные руки обхватили его…колено.

- Не пущу! – выдала Могами откуда-то снизу, не ослабляя своего захвата.

- Кёко, милая, что ты делаешь? – мягко поинтересовался Рен. Он знал, что с буйно помешанными надо разговаривать именно так.

- Домогаюсь тебя, ёшкин кот! Не видно, что ли?!

- Ты уже…, - холодно заметил он, глядя куда-то в сторону.

- Что уже??

- Тебя стошнило на меня, Кёко!! Тебе мало, что ли?!

- Ну… это вопрос такой или шутка юмора была?

- Это был намёк на то, что ты засиделась у меня! Ещё и пижаму свою единственную пришлось те-бе от-дать! – последнее он уже говорил, стряхивая Кёко со своей гладковыбритой ноги.

- Ах, тебе пижаму жалко, да? Тогда знаешь что? Я вот сейчас сниму её прям здесь и введу тебя во искушение! Ясно?!

- Во… во что ты меня? Бр-р-р, слушай, Кёко, - Рен провёл рукой по мокрым волосам и на секунду остановил свой взор на собственном отражении в зеркале, - давай договоримся! Ты сейчас идёшь в спальню и ложишься спать, завтра встаёшь, и я везу тебя домой, хорошо?

- Это вот ты сейчас кому?

- Да тебе, тебе, чёрт возьми!! Отцепись уже от меня, ненормальная! Я говорю, отцепись от меня-я-я-я!!

И тут как-то совершенно случайно, а впрочем, как это всегда и бывает, в процессе жалкой борьбы двухметрового полуголого мужчины и наглой мелкой девочки случилось то, чего все так боялись. Ну, не все, но многие. Ладно, чего боялся один лишь Цуруга: отступая от размахивающего своими руками, словно донкихотовская мельница, Рена, Кёко оступилась – проклятый цветочный горшок, - и тут, в полёте, её девичья ручонка потянулась в поисках первого, за что можно было уцепиться. Этим «первым» оказалось бледно-розовое китайское полотенце…

- Ой…, - выдавила из себя Могами.
- А-а-а-а-а-а-а!!!!!!!!

Страшный, нечеловеческий визг пронзил роскошные апартаменты знаменитого актёра. Казалось, вот-вот и полопаются все стаканы в доме, окна и барабанные перепонки.

- Заткнись, придурок!! – отчаявшись, Кёко пошла на крайние меры: она, всё еще не выпуская из рук полотенце, дотянулась до лежавшей на диване подушки и запустила ею аккурат в Рена.

- Ай! За что, Боги?! – простонал он и, крутанувшись на месте, рухнул на пол. Без чувств.

- Эй, Цуруга, слышь? Ау, - Кёко похлопала его по щекам – ей понравилось, и она похлопала снова.- Блин, ну чё вы прям все сахарные такие, а? – с этими словами она злобно глянула на Рена и накрыла его лицо тем самым злосчастным полотенцем.

Секунды тянулись и, что вполне логично, превращались в минуты. Становилось скучно и, конечно же, боязно за здоровье бедолаги Рена. Кёко, не будь дурой, подёргала его за волосы, облила его водой и от души попинала ногами. Но. Цуруга приходить в себя наотрез отказывался. Тогда Кёко стала перебирать в голове все известные ей способы оказания первой помощи. В голову, как назло, лез только Яширо, который, к слову, всё-таки сделал искусственное дыхание Фуве, за что тот поразбивал всю имеющуюся в доме посуду и потом долго гонялся за несчастным менеджером с катаной в руках.

- Была ни была, - вздохнула Кёко и, сорвав полотенце с Рена во второй раз, коснулась его губ своими.

Всё это время Рен бежал по ромашковому полю и ветер играл с его волосами. Зелёная трава щекотала его щиколотки, а солнце грело спину. Из окна маленького домика послышался женский голос:
- Ренюнчи-и-и-ик! Домо-о-ой! Куша-а-а-ать!

«- Ма-ма…,» - с улыбкой подумал Рен и, вдруг, земля под ним затряслась…

- Мама? – слабым голосом прошептал он, его веки подрагивали.

- Какая я тебе мама, идиот?

- Простите, ваш голос… он очень знаком мне… я…, - с трудом открывая глаза, молвил Рен.

- Цуруга, ты ещё сколько лет тут собрался валяться голым на полу?! – процедила Кёко, - я ему, понимаешь ли, жизнь спасаю…

- Кёко? Что случилось?! Где мама?? И…, - тут он замялся, - почему я голый?

- Не знаю, где там твоя мама, но она бы явно не была в восторге, увидев тебя в таком виде, - скептически сказала Кёко, поправляя подушки на диване и украдкой подглядывая за Цуругой.

- Ты!! – прошипел Цуруга, обматываясь полотенцем и указывая трясущимся пальцем на Могами, - Маньячка!!! Ты изнасиловала меня, да?!! Пока я лежал тут в беспамятстве, мёрз на холодном полу!!

- Э-э… вообще-то, - начала было Кёко, но её перебили.

- Ах, молчи!! Молчи, бессовестная!!!! Ты нагло воспользовалась предоставленной тебе возможностью и совершила гнусный акт насилия!!! – тут его голос дрогнул, в глазах заблестели слёзы кровной обиды.

- Да послушай же ты, истеричка…

- Ненавижу!!!!

- О хосспаде… ну приехали. Ладно, Гамлет, выделывайся и дальше, а я пошла спать, надоел ты мне, кто бы знал как…

С этими словами дверь в спальню захлопнулась, а Рен ещё долго стоял с вытянутым указательным пальцем и гневно сдвигал брови.

********

Утро следующего дня радовало тёплыми лучами солнца, застрявшими в кронах деревьев. Но кому ж до этого было дело? Они молчали и боялись лишний раз посмотреть друг другу в глаза. Когда оба вышли из машины и направились к дверям здания «LME», им на встречу шли два воркующих голубя. Не в прямом смысле голуби, а Яширо и Шотаро. Смотреть на них было противно – они держали друг друга за руки и кокетливо строили друг другу глазки.

- Ребя-я-я-ят, а мы вас жда-а-али, - пропел один из голубей, который отзывался на имя Яширо.

- Чего вы такие невесёлые-то? О, Цуруга, у тебя фингал под глазом! – пропел второй, который Шотаро.

- Спасибо. В курсе, - сухо ответил Рен, глядя куда-то на запад.

- Кёко, а ты чего такая кислая? Вчера ж только смеялась громче всех! - допытывался первый голубь.

- Отвалите, вас только не хватало…, - буркнула Кёко, глядя куда-то на восток.

- Ой, что-то случилось, да? Простите, а мы просто так счастливы, так счастливы! – захлопал в ладоши Яширо.

Возникла пауза. Никто не торопился узнавать подробности их голубиной жизни.

- Ну, так вот! Короче, завтра мы с Фувочкой летим в Голландию и оформляем наши отношения!

- А, ну-ну, вперёд…, - бросила Кёко и направилась в здание.

- Да, молодцы…, - вздохнул Рен и поплёлся следом.

На второй минуте ходьбы они оба подпрыгнули на месте, будто в них попали две молнии сразу, и обернулись в сторону голубей.

- Вы что??!! – в унисон заорали они, ошарашенные и обескураженные.

- Ну так… женимся мы…, - пиная носком ботинка бордюр, смущённо произнёс Шо.

И тут как-то само собой так вышло, что и Рен и Кёко переглянулись. И что-то было в том моменте, что-то тайное и многозначительное.

- Вы приглашены на свадьбу… Рен – ты подружка неве… то есть, друг. Мой, - сообщил Яширо.

- А ты, Кёко…, - начал было Фува.

- Да-да, поняла, ужас какой, ради всего святого, извращенцы, замолчите уже, мы согласны! Да? – последнее она спросила, глядя на Цуругу.

- Да, я согласен, - ответил тот и улыбнулся так, как улыбался в те счастливые моменты, когда в фильме его герой стоял у алтаря и клялся в вечной любви своей суженой.

Свои отношения они зарегистрировали в тот же день, что и голуби, и жили долго и счастливо, а потом умерли. И не просто умерли, а в один день, прям вот секунда в секунду.